Транзитная зона. Медики — о работе паллиативного отделения томаровской больницы

Когда материал увидит свет, кого‑то из его героев, скорее всего, уже не будет на этом свете. Это не прогноз, а горькая реальность паллиативного отделения томаровской райбольницы – своеобразной транзитной зоны между «этим» и «тем» светом, куда большинство людей приезжает… умирать. Усилиями и заботой работающих здесь людей последние дни пребывания этих, как правило, безнадёжных больных становятся менее мучительными и проблемными.

Помним, как без малого семь лет назад, когда о паллиативной медицине у нас и слыхом не слыхивали, в Томаровке первыми в области открывали такое отделение. Его возглавила невролог местного лечебного учреждения Наталья Говорун. Персонал, который она сюда подбирала (случайные люди здесь не работают, а если и появляются, то быстро сбегают), практически весь с ней с самых первых дней.

Подозрительная тишина

Спустя время мы вновь посетили паллиативное отделение, уже расширившееся и переехавшее в новое крыло, с гостинцами для его «транзитных пассажиров». Мы спросили, что лучше привезти, и нам заказали чай, кофе, сахар, сладости. Недавно усилиями добрых людей из Благотворительного фонда «Изумрудный город» в Белгороде, которые приезжают сюда два раза в неделю и балуют подопечных отделения разными вкусностями, в хосписе организовали чайную комнату для больных. Столики как в кафе, ярко оранжевые стулья. Каждый может свободно зайти и попить чаю со сладостями, посидеть, пообщаться…

Сказали «может», и осеклись. Из 22 пациентов паллиативного отделения 12 – лежачие, а значит, или побаловаться чайком могут лишь с чьей‑то помощью или не могут вовсе, ибо принимают пищу через шприц.

В семь часов вечера здесь подозрительно тихо. Ни разговоров, ни звука телевизоров, ни ожидаемых стонов. Поразительная тишина и только шёпот присевших на несколько минут санитарочек.

Семь лет – сотни судеб

Санитарка Людмила Войцешко тут уже пять лет. Как сама признаётся, пришла на время, уже и пенсию заработала, но никак не может оставить работу, ставшую частью её жизни.

«У меня в тот момент были проблемы в личной жизни, — делится сокровенным Людмила Владимировна, — но насмотришься на людей с онкологией в 4-й стадии и понимаешь, твои проблемы на этом фоне – сущие пустяки. Ты приходишь утром, а постель заправлена – человека, с которым ты общался ещё день назад, шутил, подбадривал, уже нет…»

Лариса Солодова работала ветврачом в колхозе, а уже три года как здесь. «Вот только сегодня брила трёх мужчин, — улыбается Лариса Васильевна, и в этой улыбке больше риторического: ну а кто, если не я? – Вся эта ответственная работа на нас: убрать, помыть, поменять. Тут слабый не выдержит».

«Пусть тишина Вас не удивляет, это ненадолго, — отвечает на наш немой вопрос палатная медсестра Галина Ширяева. – Самое главное начинается вечером – только успевай. Уколы, капельницы, обезболивающие. К утру ног не чувствуешь. Но это моя работа, с первого дня тут, как перешла из хирургии. Не каждый выдержит, морально очень тяжело, — и на этой ноте на глазах Галины Михайловны выступают слёзы, которые она ловким движением смахивает. – Мы не имеем права на слабость, иначе не сможем здесь работать».

Сложно представить, сколько человеческих судеб, сколько печальных моментов случилось за семь лет на её глазах. Слабый человек давно сдался бы, сбежал. Но только не они, наши «железные» российские женщины!

Обитатели палат

В одной из палат заприметили знакомую женщину. Как оказалось, она после тяжёлого инсульта. Галина Михайловна, увидев грусть в глазах подопечной, наклонилась к ней и поинтересовалась, что случилось. Больная, разрыдавшись, призналась, что у неё заболела подруга, которую она ждала.

— Не надо так расстраиваться, — успокаивает палатная, — давление поднимется. Ещё пара «волшебных» слов, и через минуту на лице женщины уже сияла улыбка.

«Мы для них как жилетка, в которую и поплакать можно, и поделиться своими проблемами, — шепчет нам на выходе Галина Ширяева. – И как отмахнуться? Человек понимает, что надежды на излечение уже нет, а смотрит тебе в глаза – и в этом взгляде столько отчаяния! Особенно не знаешь что ответить, когда тебя спрашивают: а почему мне не помогает? И это самое тяжёлое. У меня как‑то в одну из смен сразу три смерти было…»

Рак – болезнь века, которая не щадит никого: ни молодых, ни старых, ни бедных, ни богатых, людей с положением и без него.

Вот, делится медсестра, недавно лежала девушка 20 лет из Белгорода, сгорела буквально за два месяца от рака головного мозга. Сейчас лежит девчушка, повреждён позвоночник, с нею постоянно находится мама и помогает ухаживать.

В одной из палат лежит пациентка, с открытыми глазами, обращёнными к окну, но абсолютно ни на что уже не реагирующая, с трубкой во рту. Галина Михайловна заботливо поправляет одеяло, нежно поглаживая руку больной. И видно, что это не на камеру, всё делается непроизвольно, примерно так, как любящая ребёнка мать гладит голову своего любимца.

В другой палате находится крепкий ещё, но очень болезненного вида мужчина с привязанным сбоку мешочком для отвода продуктов жизнедеятельности. Видно, что он бодрится, подшучивает с санитарками и медсёстрами, но… участь его от этого, увы, не легче.

Вот только что выписали (да-да, это не оговорка, отсюда и выписывают, но чаще всего пациенты возвращаются вновь) молодого парня. У него низкий гемоглобин, а на месте, к сожалению, не переливают донорскую кровь. Парень после автомобильной аварии, с жуткими пролежнями. И тут медперсонал его выхаживал, заботился, как мог.

Чтобы разбавить столь тяжёлую тему, палатная сестра припомнила один забавный случай. Лежала как‑то у них пожилая интеллигентная дама, всё в шляпе ходила (это мы потом поняли, что многие онкобольные вынуждены носить шляпы, дабы прикрыть стремительно выпадающие после химии волосы). И курила как сапожник. Ну, а поскольку у неё работала только одна рука, персонал каждый раз прикуривал ей сигаретку на улице. «Для меня кофе и сигарета – мечта жизни», — любила она повторять. Любила, ходила, жила… Глаголы в прошедшем времени «жгут сердца»!

Кстати, о выписке. Некоторые поступают сюда по нескольку раз. Вот, например, 88-летняя бабушка Надежда Степановна лежит уже третий раз. Её мы застали в молельной комнате. Помогает ли Бог продлить ей года, или не все дела она ещё переделала на этой земле, сказать трудно. Но отделение и персонал нам нахваливала, и питание не забыла отметить (оно здесь сытнее и разнообразнее, чем у обычных больных).

Всё выдержи, всем угоди…

Говорят, у онкологических больных психика нарушена, они болезненно всё воспринимают, порой неадекватно реагируют. Конечно же, и в этом плане персоналу паллиативного отделения нелегко.

Бывает, и среди родственников кто‑то недовольно ворчит, рассказывают медсёстры, особенно приезжающие изредка или впервые. А позже, когда присмотрятся, меняют своё отношение и всё цокают: как же вы тут выдерживаете?

— Но не это самое страшное, — резюмирует другая палатная медсестра Марина Довбыш.

— А что? — вскидываем мы брови в изумлении.

— Самое страшное, — отвечают нам, — сообщать родным, что близкий им человек скончался. Иногда звонит с таким известием сама завотделением, но чаще всего такая миссия нам выпадает. Реакция родственников бывает очень разной.

Марина Николаевна пришла сюда из ЦРБ, работала в судмедэкспертизе, тоже насмотрелась за свою жизнь всякого, но работу в паллиативном отделении, считает она, ни с чем не сравнишь. Здесь случайные люди не смогут работать.

Наталья Говорун, назначенная недавно главным врачом томаровской районной больницы, продолжает работать в этом отделении, ведёт больных, консультирует коллег своего отделения и всей области, являясь главным внештатным специалистом департамента здравоохранения по паллиативной помощи.

«Тяжёлые, неизлечимо больные люди были всегда, но чаще всего они находились дома, один на один со своей болезнью и родственниками, — сказала нам Наталья Ивановна. — Только с принятием федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в РФ» в 2011 году паллиативная помощь была выделена в отдельный вид специализированной медицинской помощи. Поэтому и появилась возможность открывать такие отделения. В томаровской больнице это сделали первыми, и не ошиблись. В течение 3-х лет коечный фонд вырос практически вдвое, с 12 до 22 коек ввиду высокой востребованности этой помощи среди населения. Помимо медперсонала в отделении работает медицинский психолог, есть молитвенная комната. Частыми гостями отделения бывают волонтёры с подарками и концертными программами, за что им большое спасибо».

В последнее время руководством страны большое внимание уделяется расширению паллиативной помощи. Следующий этап её развития — оказание помощи таким больным на дому.

«Наших пациентов, действительно, часто не хотят замечать, — констатирует Наталья Говорун, — а наша работа не на виду — ведь она направлена не на спасение жизней. Но мы делаем то, что позволяет самым уязвимым, измученным пациентам жить, а не доживать. А их близким — не страдать от страха, чувства беспомощности и вины».

Их ждут здесь больше чем родных

Сотрудников благотворительного фонда «Изумрудный город» по вторникам и четвергам здесь ждут невероятно, как самых близких людей, а может, даже больше чем близких. По окончании рабочего дня директор фонда Евгения Кондратюк, координатор Ирина Авдеева, их водитель, иногда волонтёры, садятся и едут в Томаровку. Набирают всяких вкусностей, чтобы побаловать пациентов паллиативного отделения.

Евгения Кондратюк больше известна в регионе и за его пределами как руководитель благотворительного фонда «Святое Белогорье против детского рака». Но недавно она объявила о новом направлении работы. Учреждённый ею фонд помощи хосписам «Изумрудный город» будет развивать паллиативную помощь в Черноземье. И первый хоспис, точнее паллиативное отделение, которому эти люди взялись помогать, – как раз отделение томаровской райбольницы.

Помните расхожий тезис о том, что помогают не только доктора и лекарства, иногда доброе слово лечит. Так вот, Кондратюк уверена, что кроме оказания качественной медпомощи в паллиативных отделениях важно создать атмосферу домашнего уюта.

«Мы и раньше приезжали сюда несколько раз в год, привозили подарки и уезжали, — рассказывает Евгения. — Казалось, что не нужно ничего больше. А потом я вернулась сюда снова не как гость, а как дочь тяжело болеющей мамы. И я посмотрела на это отделение уже совсем по‑другому. Мне захотелось, чтобы здесь был домашний уют, любимый плед и любимая чайная кружка».

Сквозь призму личного

Мама Жени недавно скончалась. Мы помним тот её пост в одной из социальных сетей, читать который невозможно было без кома в горле. А чуть раньше Кондратюк сквозь призму личного делилась собственными соображениями о том, какими должны быть эти «транзитные зоны». Считаем нужным процитировать.

«У моей мамы рак. Последняя стадия с метастазами. Я не люблю об этом говорить, потому что мне очень хочется, чтобы это оказалось понарошку и не по‑настоящему. Но надежды вылечиться не осталось. Теперь просто хочется, чтобы было как можно больше жизни. Очень хорошо дома. Там можно приготовить то, что мама любит, можно включить телевизор. Туда приходят внуки и правнуки и там любимый диван. Любимый плед, любимая подушка, любимая кружка… Но не со всеми симптомами удаётся справиться дома, и нам пришлось госпитализироваться в томаровскую больницу, в паллиативное отделение. Я бывала там и раньше, поэтому была спокойна за маму — заведующая отделением Наталья Ивановна удивительный человек и прекрасный врач. Там чисто и светло и приветливый персонал. И я смотрю на это отделение уже совсем по‑другому… Сейчас это всё также хорошее паллиативное отделение. А очень хочется, чтобы это было место, в котором бурлит жизнь…»

Бурлит жизнь… Там, где постоянно ходит смерть?

Варенье из розовых лепестков

В этот вечер на тележке, которую Женя с товарищами катит из палаты в палату, было варенье из розовых лепестков, бутерброды с колбасой и сыром, печенье, джем, другие вкусности.

В палатах зажигается свет, наступает некое оживление. В одной из комнат Евгения подсаживается к женщине, пытается повернуть её на бок. Завязывается контакт.

« Какой у Вас маникюр, прямо красавица, — Кондратюк осторожно поглаживает высохшую буквально до кости руку. – Чем Вас угостить?»

С одной из больных – Людмилой Ивановной – и нам удалось пообщаться. Миловидная, ещё не старая женщина, которая поступает сюда уже трижды, оказалась ветврачом. Нашу ораву встретила вопросом: что такое случилось, что на меня все так смотрят? И было это сказано по‑доброму, по‑отечески, без всякой злобы. Только позже мы поняли, почему. Наша собеседница – бабушка 14 внуков, пятнадцатый, поделилась радостью, на подходе. И она не забыта, навещают дочери, внуки. Каждого баба Люда знает по имени!

«У меня трое, и я иногда путаю их имена», — то ли шутит, то ли пытается приободрить Женя.

Ещё в одной палате лежащие тут женщины просят гостей спеть. И долго не заставляя себя уговаривать, Женя затягивает «Огней так много золотых…». Через минуту к ней присоединяются и другие голоса. Как заметили медсёстры, присела на кровати даже больная, которая была лежачей ещё некоторое время назад. И песня лечит…

Когда очередь дошла до палаты № 7, Женя, извинившись, на некоторое время покидает нас.

— В этой палате умерла её мама, – шепчет нам палатная медсестра. И никто не смеет здесь осуждать этого человека: Кондратюк может быть сильной, когда это требуется, но она — живой человек. Так мы возим тележку из палаты в палату часа три, пока, наконец, Женя, глубоко вздохнув, может присесть в чайной комнате и уделить несколько минут нам.

Планы у фонда вполне осязаемые. Начало положено: чайная комната почти готова. Теперь хочется, чтобы в отделении появился Wi-Fi, в каждой палате – телевизор, а стены – расписаны приятными глазу сюжетами. 28 человек работает под началом Кондратюк, и все они заряжены единой идеей – сделать последние дни безнадёжных больных чуточку лучше, комфортнее.

На наш, возможно, кажущийся этим людям наивным вопрос о том, какая сила заставляет их, на ночь глядя, тащиться из Белгорода в Томаровку, Женя пожимает плечами с единственной фразой: «Это трудно объяснить!».

И просит лишь обратиться с просьбой о пожертвованиях к благотворителям и простым людям, готовым передать в фонд вещи и продукты. Это пакетированный чай, сахар-рафинад, растворимый кофе, сладости к чаю, в том числе диабетические, салфетки и салфетницы. А ещё – здесь ждут волонтёров, которые готовы ездить в команде помогать взрослым пациентам, как подчеркнула Женя Кондратюк, проживать максимально каждую минуту жизни.

«Если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь», — любят повторять в этом отделении. И в этом, пожалуй, кроется главная истина, почему сегодня следует поддерживать хосписы.